Стеклянный ангел - Страница 39

- Очень вкусный мед, - наконец, сказал он, - гречишный? Или этот, как его? Акациевый?

- Нет, липовый, - ответила девушка.

- Липовый? Значит, ненастоящий?

- Как это ненастоящий? - возмутилась девушка. - Самый настоящий! Вы пробуйте хорошенько!

«Наконец-то ожила», - подумал Миша и сказал как можно более задушевно и проникновенно:

- Правда? А то я тут недавно купил мед, а он оказался подделкой. Элементарно смешали сахар с водой, а выдавали за чистый мед с горных вершин, – сокрушенно поделился Миша и горестно вздохнул. – Столько денег вбухал зря. А ведь говорят, что подделку легко можно определить.

- Конечно, как же вы так попались? - девушка сочувствующе покачала головой. - Настоящий мед не стекает с ложки, а поддельный…

И она стала рассказывать Мише, как определить подделку.

И даже улыбнулась два раза.

- Вы так много знаете, - выразил свое восхищение Миша. – Я ни за что бы все это не запомнил.

- Это нетрудно, - смущенно сказала девушка. – Просто нужно быть внимательнее.

Так, так… подбираемся ближе…

- Меня Миша зовут, – он не стал протягивать руку. Боялся, что она всполошится и упорхнет как испуганная горлинка, или как там их в медвяных зарослях. Лови ее потом по всему рынку. Просто улыбнулся сдержанно.

- А меня Оля, - сказала девушка и зарделась.

Да, маме она определенно бы понравилась.

- Красивое у вас имя, - сказал Миша. – Очень вам идет.

Тихо, тихо, аккуратнее на поворотах. Сейчас сгорит, только пепел розовый останется.

- Ну что вы, - шепчет еле слышно, - обычное имя.

Они проговорили еще полчаса.

- Было очень вкусно, - Миша решил приступить к главному, - тем более, вы знаете, я не завтракал и, честно говоря, не ужинал.

Девушка взглянула на него с явным сочувствием.

- Понимаете, я расстался с девушкой, ушел из дома, мы с ней квартиру снимали. Всю ночь провел на вокзале. А до этого весь вечер после работы шлялся по городу. В итоге простыл, - Миша покашлял для убедительности. – Ума теперь не приложу, что делать? Где искать квартиру?

Миша пригорюнился, опершись на руку.

Девушка помолчала, потом нерешительно сказала:

- Вы знаете, я могу вам подсказать адрес. Но только сомневаюсь, подойдет ли вам.

- Неужели вы знаете кого-то сдающего квартиру? – Миша очень старался, чтобы его физиономия изобразила радость вперемешку с надеждой.

- Не квартиру, а комнату. И там не очень удобно… но может быть на первое время вам бы подошло. Если совсем уж жить негде.

- А что там не так? Хозяева – алкоголики?

- Да нет, хозяйка – хорошая бабушка. Но очень шумные соседи.

- И что, действительно, очень шумно? – загрустил Миша. Получилось очень естественно.

- Шумно, но дело даже не в шуме, - она снова покраснела, Миша даже подумал, что она не зря этим злоупотребляет, знает, что ей очень идет. – Дело в том, что сосед женщин к себе приводит… И там… неприличные вещи происходят… Но вы мужчина… - она совсем засмущалась, - может быть, для вас это не так страшно… Мне пришлось уйти. Хотя мне здесь близко, и с хозяйкой я подружилась.

- И долго, - осторожненько так спросил Миша, - вам, бедной, приходилось это слушать?

- Он совсем недавно заселился. До этого было как- то… - девушка вдруг замолчала.

- Тихо? - подсказал Миша, и замер: вот оно - то, зачем он сюда пришел.

Девушка как-то задумалась. Он заметил, что она в явном замешательстве. Взглянула на него, и словно подбирала слова. Словно боялась сказать лишнее, показалось ему.

- Да, раньше было тихо… А с его приездом совсем невмоготу стало. Я к приятельнице переехала. Жалко было, конечно, бабулю обижать, но я не могла больше оставаться.

- А что - прежние жильцы съехали? – спросил Миша, чувствуя, как в голове уже что-то звенит от напряжения.

- Да, – она снова задумалась, потом сказала, - вы все равно потом узнаете, если захотите там жить. В соседней квартире убийство произошло.

- Убийство?

- Да, мужчину убили. А жена его потом квартиру продала и уехала.

- А за что убили? Бандит какой-нибудь?

- Нет, не бандит. Директор школы. Эта школа здесь недалеко, совсем рядом с рынком. Вы, наверное, как раз мимо нее проходили.

- И за что же его?

- Я не знаю. Меня не было тогда. Я уезжала.

- В отпуск, наверное. Домой, к маме? Далеко живете?

- Далеко, - сказала Оля и отвернулась к окну. Потом встала:

- Мне пора. Дать вам адрес той квартиры? И телефон могу дать.

- Да, пожалуйста, диктуйте, я запишу, - Миша полез в карман куртки, и спросил наудачу, очень волнуясь (вот она уйдет сейчас, а я так ничего и не узнал!):

- И что, вы ничего подозрительного не видели? Все-таки два года рядом жили. За стенкой...

- Нет, - она взглянула вдруг прямо в его глаза, и он снова удивился: какие светлые у нее глаза, словно льдинки, - ничего не видела и не слышала. Мне пора, спасибо за угощение.

- Ну что вы, это вам спасибо. Очень вкусный мед. Я заплачу пока за баночку. А баллон я куплю обязательно, но только немного попозже. Сейчас с деньгами трудно.

- Хорошо, - кивнула она, - если будете звонить бабушке, скажите, что от меня. А хотите, я сама позвоню – попрошу за вас?

- Нет, нет, не надо! – сказал Миша, а сам подумал: если она позвонит бабусе, то, конечно, все поймет про него. Поймет, какой он бессовестный и наглый врун. Ну что же делать? Профессия у него такая - врать людям, глядя им в глаза. В их чистые, прозрачные, голубые глаза.

- Вот, - протянул он листочек, который успел вырвать из блокнота, пока они пили чай, и чиркнуть на нем своим (курица лапой!) почерком несколько циферок, - мой телефон. Может, позвоните мне как-нибудь? Когда захотите чаю попить.