Стеклянный ангел - Страница 68

- Ты что, полоумный? – спросила бабуля. – А заслонку кто открывать будет?

- Какую заслонку? – Миша завертел головой в поисках неведомой заслонки.

- Да вот же, над головой!

- А-а… ясно… - Миша совершил необходимое действие по открытию заслонки.

Снова опустился на колени, зажег спичку. Обрывок газеты нехотя занялся маленьким синеватым огоньком, который тут же потух. Миша подул в черное отверстие, потрогал дрова.

- Ты бы ещё бревно туда сунул, – критически заметила старуха. – Ну и молодежь пошла! Ничего не умеют. Безрукие все… Уйди!

Миша отошел в сторону, и бабуля, кряхтя и причитая, сама растопила печь.

Через некоторое время, разомлевшая от тепла и, наверное, поэтому заметно подобревшая Джульетта Николаевна снисходительно взглянула на сконфуженного Мишу и сказала:

- Сейчас чай будем пить. Вот только немного передохну. Тяжело-то уже топить, возраст не тот. Нынче и через день топить можно, а вот зимой приходится и утром, и вечером. Ой, не знаю, как я зиму зимовать буду?

- Вам газ нужно провести, – заметил Миша, - с газом удобнее.

- Ой, какой умный-то, – съязвила Джульетта Николаевна, - а то я без тебя не знаю. Ясное дело, что с газом теплее. Да где денег столько взять? Соседи у меня давно уже провели, а у меня финансов нет. Вот и живу, как пещерный человек.

Взглянула на него, усмехнулась:

- Думаешь, я всегда такой была? Бабой-ягой в избушке на курьих ножках? Не-е-е-т, я когда-то блистала на манеже. Ах, какой у меня был номер… Я под самым куполом летала! Вся в блестках!.. А сейчас … Эх, - она с досадой махнула рукой.

- А почему цирк не выделил вам нормальную квартиру? - спросил наивный Миша.

То, что он наивный, он понял по взгляду Джульетты Николаевны.

- Какую квартиру? О чем ты говоришь? Квартиру… - она снова досадливо махнула рукой. – Я сорок лет в гостинице цирковой прожила. Это она так только называлась громко: « гостиница!», а фактически самая настоящая общага. В свое время я и детей из-за этого не решилась завести. Вот теперь сижу, кукую одна. Потом, когда перестройка грянула, буржуй какой-то нашу гостиницу прихватизировал, да и погнал всех поганой метлой. Пришлось по квартирам скитаться. Потом домишко этот в наследство мне достался, тетка двоюродная отписала. Какой никакой, а свой угол. Никто не погонит. Мне бы еще газ провести. Зажила бы припеваючи.

Джульета Николаевна пригорюнилась, подперев сморщенный подбородок темным сухим кулачком.

- И что, нет никакой возможности провести? – проявил заинтересованность Миша, уговаривая себя: давай, начинай спрашивать, время идет!

- Девчонка эта из собеса, что сегодня приходила, обещала. Говорила, на днях зайдет к начальству, похлопочет. Не знаю, верить или нет?

- К вам сегодня кто-то еще заходил? - насторожился Миша.

- Ну, я же говорю - девчонка из собеса. Ну как девчонка… это я по сравнение с собой, а так-то уже не девчонка - женщина молодая. Вежливая, обходительная. Села, поговорила со мной, выслушала. Обещала помочь.

«Где то я уже это слышал….» - подумал Миша и с тревогой вспомнил старого антиквара. Девушка, приходившая к нему из музея, тоже обещала помочь. И точно так же была очень внимательна к стариковским проблемам.

- Все на мои афиши удивлялась, ахала, охала, - добавила Джульетта Николаевна.

- Какие афиши? - спросил Миша, чувствуя неприятный холодок в сердце.

- Да те, что в той комнате.

- А мне можно посмотреть? - спросил Миша. - Мне нужно для статьи. Очень даже хороший материал может получиться.

Он приготовил фотоаппарат.

- Ну ладно, пойдем, покажу. А потом чай будем пить. Она мне полный пакет сладостей принесла. Ох, как я люблю! И как они в собесе только разузнали о том, что я сладкое люблю.

Опираясь на палку, Джульетта Николаевна с трудом поднялась и пошла в соседнюю комнату. Миша, охваченный недобрыми предчувствиями, осторожно пошел следом.

- Свет зажги, там слева выключатель.

Миша нащупал выключатель, под потолком загорелся голубой треснувший плафон. Все стены этой небольшой комнаты были увешаны яркими плакатами. И тут Миша увидел, и Джульетта Николаевна увидела, что на месте одной афиши зияет большая белая дыра с остатками обоев и пятнами осыпавшейся штукатурки.

Джульетта Николаевна охнула, покачнулась. Стала оседать по стеночке. Хорошо, что Миша среагировал и успел ее подхватить.

- Глазам своим не верю, - проговорила бедная бабуля, - и зачем ей эта афиша понадобилась?

- А что было на этой афише?

- Стеклянные ангелы были, - сказала она, и теперь Миша не поверил, но только своим ушам.

- Что? Что вы сказали?

- Стеклянные ангелы, номер такой был в цирке. Она, как вошла в комнату, сразу сюда, к этой афише. Все выспрашивала, что да зачем. Я из комнаты первая вышла, она еще оставалась. Вот тогда, наверное, и содрала... В милицию, в милицию звони! Вон телефон на тумбочке! Звони, скорей! Нет, постой, я сама!

Она встала, заковыляла к телефону. Схватила трубку. Что-то шумно упало на пол.

- А это что такое? – старуха ткнула палкой в какой-то сверток. - Пакет какой-то. Не твой?

- Да нет, что вы? – Миша подошел ближе. - Я ведь не заходил сюда. Только сейчас с вами.

- Что там внутри? Подними, дай сюда, - велела Джульетта Николаевна. – А это что? Записка какая-то. Не вижу без очков… А это… Деньги!

На пол посыпались разноцветные купюры. Миша заметил, что все они крупного достоинства.

- Деньги… так много… – бормотала старуха, - так много…

- Прочти записку-то, - обернулась она к Мише, - что сидишь, как неродной? Читай скорей!