Стеклянный ангел - Страница 34

- Да, о самом первом случае – об убийстве директора школы - этого сказать нельзя. Ничего такого за ним замечено не было. Характеристики с места работы положительные.

- Может быть, мне стоит начать именно с этого случая?

- Не понимаю, как ты собираешься начать? Тебя и на порог не пустят.

- Что-нибудь придумаю.

- Смотри, не вздумай показывать людям какое-нибудь фальшивое удостоверение, иначе мне тебя самого придется из тюрьмы вызволять. И вообще, - вздохнула Жанна, - что-то мне все меньше нравится эта идея.

- Не волнуйся, все будет хорошо.

- Тебе нужно быть очень осторожным.

- Я буду очень осторожен, торжественно клянусь, а сейчас, можно я тебя поцелую?

Глава семнадцатая

Саня Втулкин появился в Мишином восьмом «А» в середине учебного года. Вместе с матерью он приехал из какой-то отдаленной деревушки, которую они, как потом выяснилось, в спешке покинули, спасаясь от окончательно свихнувшегося отца-алкоголика. Мать устроилась дворничихой, получила комнатку в полуподвальном помещении, примыкающем к ЖЭКу, и отправила сына-подростка в ближайшую школу.

То, что новенький Втулкин почти сразу стал объектом насмешек и издевательств со стороны не только одноклассников, но и великовозрастных оболтусов из старших классов, Миша поначалу даже не заметил. У него в то время завязывался первый в его жизни роман. С девятиклассницей Диной Синеглазовой. Глаза у Дины, надо сказать, были вовсе не синие, а карие. Но от этого они были ничуть не хуже, а даже лучше. Они были бархатными, как у княжны Мери, - в восьмом классе как раз проходили Лермонтова.

Эти глаза очаровали Мишу, и кроме них он не замечал ничего вокруг.

Но там, где первая любовь, там и первое разочарование. В один из снежных декабрьских дней Миша застал Дину в школьной гардеробной целующейся с Пашкой Строевым из одиннадцатого «Б». Пашкина лапа с обгрызенными ногтями по-хозяйски лежала на Динином бедре, обтянутым коротким форменным платьем, отросшие неопрятные патлы закрывали часть нежной девичьей щеки. Этот Пашка был капитаном баскетбольной команды, был старше Миши на два года и во время большой перемены курил на школьном крыльце, нисколько не боясь учителей. Видимо эти обстоятельства и послужили приоритетом в глазах коварной Дины Синеглазовой.

Миша сжал кулаки и молча пошел прочь. Он даже не пытался набить морду Строеву, знал, что, во-первых, получит сам, а во-вторых, Дину этим он не вернет.

Он шел, пытаясь переварить жестокую обиду, перебирая в уме все Динины недостатки: и чуть-чуть полновата, и усики над губой, и ноготь на большом пальце левой руки некрасивой формы… И в то же время понимал, какая она все-таки хорошенькая и соблазнительная, и как здорово было бы вот так стоять с ней и целоваться, и держать руку на ее бедре.

И тут он увидел Втулкина. Тот сидел на снегу и собирал учебники, разбросанные вокруг. Из разбитого носа текла кровь, и Санька то и дело вытирал ее рукавом старой куртки какого-то немальчишеского бирюзового цвета.

- Ты чего здесь сидишь? - спросил Миша. - Упал что ли?

Втулкин ничего не ответил, сунул учебники в портфель, поднялся и молча заковылял прочь.

- Постой, - сказал Миша, - у тебя штаны сзади порваны.

Втулкин потрогал рукой штаны, и вдруг присев на корточки, зарыдал во весь голос.

- Ты чего? - растерялся Миша. - Ты чего?

- Ничего, - пробормотал Втулкин свозь слезы, - иди куда шел.

Но Миша не ушел. Ну не мог он оставить человека в таком состоянии. Совесть не позволяла.

- Пойдем ко мне, - предложил он, - я в этом доме живу. Пойдем! Умоешься и штаны зашьешь.

Втулкин перестал плакать, посмотрел на Мишу.

- А мать твоя ругаться не станет? - спросил он.

- Не станет, - успокоил Миша. – Она на работе. Дома нет никого. Пошли.

В квартире Втулкин умылся и сел на кухонный табурет, наблюдая, как Миша накрывает к обеду. Светлые почти белые волосы он аккуратно причесал на бочок, крупные веснушки покрывали все его лицо. Круглый нос немного распух, под глазом темнел, приобретая лиловый оттенок, большой фингал.

- Кто это тебя так? - спросил Миша, ставя чайник на плиту.

- Русаков и Корытин, - вздохнул Втулкин, - проходу не дают. Дразнятся, обзывают… Говорят, что от меня воняет, что я с матерью на помойке роюсь. Это неправда, просто дворники должны следить за чистотой и возле мусорных баков тоже убирать. Я моюсь каждый день.

В глазах Втулкина снова появились слезы.

- Я сейчас нитку с иголкой принесу, - поспешно сказал Миша и ушел в комнату. Было неловко глядеть на плачущего Втулкина.

- Иди сюда, - позвал он через несколько минут.

Втулкин, прикрывая зад руками, вошел в комнату.

- Вот смотри, - Миша стоял перед открытым шифоньером, - эти джинсы очень хорошие, но мне малы. Я их не ношу. Возьми себе. Прямо сейчас и надень. Возьми, возьми. Мне все равно они уже не нужны. Посмотри, какие клевые! Мамина сотрудница привезла из Германии. Жалко, что так мало удалось поносить. Я за это лето так вытянулся! Просто пожарной каланчой сделался, вот они и стали мне коротки. Надень прямо сейчас! И эту куртку возьми. Она совершенно новая. Мне ее тетушка прислала, она в Чите живет. Она меня совсем маленьким последний раз видела, трехлетним. И конечно не угадала с размером! Не знала, что я такой дядя Степа!

Миша засмеялся, не зная как сгладить неловкость, возникшую вдруг от того, что он боялся обидеть Втулкина, оскорбить тем, что он предлагает ему свои вещи.

- Видишь, рукава какие короткие? А тебе будет в самый раз. Давай примерь, а я пакет принесу - сложишь свои вещи, а в этом пойдешь.