Стеклянный ангел - Страница 16

Женщина сидела, сгорбившись, и глядела в цементный пол горестным застывшим взглядом. Миша сел рядом, она и не заметила этого, настолько была погружена в свои горькие мысли.

- Здравствуйте, - сказал Миша.

Она повернула к нему уставшее, в ранних морщинках, лицо.

- Здравствуйте. Вы - Светочкин друг? Однокурсник?

Миша секунду помедлил, и, немного замявшись, запинаясь, сказал:

- Да, я Светин друг. Михаил меня зовут.

- Спасибо, что навещаете мою Свету, что не забываете ее. Сегодня днем девочки приходили.

Женщина немного оживилась и даже улыбнулась. Наверное, присутствие людей, хороших людей из настоящего дочери, делало ее горе не таким отчаянным, не таким одиноким.

- Как она? – спросил Миша, ненавидя себя за свое вранье.

- Все так же, - сказала женщина и дрогнула лицом, - без изменений…

- Ничего, – сказа Миша, – все наладится, вот увидите, это очень хорошая больница.

- Правда? – спросила женщина с надеждой в голосе, и Миша увидел, что в ее глазах заблестели слезы.

Он кивнул, чувствуя, как у него перехватило горло, а женщина тихонько заплакала, опустив голову на руки.

«Сволочь ты, Сенин, - подумал Миша, - подожди, за все ответишь!»

Он погладил женщину по плечу, успокаивая, произнес слова, которые говорят в таких случаях. Она понемногу успокоилась. Перевела дыхание, улыбнулась виновато.

- Сюда сегодня Сенин приходил, не так ли? - спросил Миша, стараясь не выдать волнения.

- Кто? – переспросила женщина.

- Сенин… ну тот, который… - Миша не мог подобрать слов.

- Тот, что сбил ее? - помогла ему женщина.- Да, приходил. Прощения просил, денег предлагал. Говорит, оплачу все, что нужно. К главврачу ходил, договорился обо всем. Еще пообещал, что найдет клинику в Германии, оплатит лечение полностью. Денег видно у него много. Очень много… – женщина задумчиво покачала головой.

- Вы согласились? – осторожно спросил Миша

- Согласилась? – переспросила она и задумалась надолго. – Не знаю я, не знаю. Обещает все оплатить, врачей лучших… Если со Светой случится что-нибудь… - севшим, уставшим от невыплаканных слез, голосом произнесла она - … Хотя с ней с ней уже давно случилось… Она на звонки перестала отвечать. Я приехала к ней в общежитие, сказали - она уже две недели не появлялась. Потом девочка – ее соседка - отвела меня к ней. В какую-то квартиру съемную. Света вся взведенная была, нервная. Зачем, говорит, ты приехала, мама? Уезжай!

Раньше мы с ней дружно жили. Отец ее непутевый, сгинул где-то, давно уже, ей только пять годков исполнилось, так мы все время вдвоем. Мы хорошо жили, - повторила она, и взглянула на Мишу, словно тот не верил, а она старалась его убедить, - излишеств, конечно, не могли себе позволить, но всем необходимым я ее обеспечивала. Не стоило ее так далеко одну отпускать, доверчивая она у меня слишком, вот и этому доверилась. И вот оно как все обернулось. Зачем она ему под колеса бросилась? Зачем?

- Вы считаете, у них что-то было с этим человеком, который сбил ее?

- Было, - уверенно сказала женщина. - Но только я никому не говорила об этом, вот только вам… Я их видела вместе в тот день, когда она меня прогнала. Я сидела на площадке детской, никак не решалась уехать, оставить ее, а тут она из дома вышла, не заметила меня, к нему в машину села, потянулась к нему, видно, поцеловать хотела, а он отвернулся.

Я уехала, а сердце-то не на месте. Через неделю снова приехала, а она вся в синяках. Я за всю жизнь я ее пальцем не тронула, а тут... Говорю ей: поехали домой, Света. Разве можно позволять так обращаться с собой? А она снова начала кричать на меня: «Не вмешивайся, мама, я его люблю. Это всего один раз было, он уже прощения попросил».

Я тогда не знала, что мне делать, умоляла ее ехать со мной домой, но она сказала, что беременна, и что они скоро поженятся, и чтобы я не мешала. До сих пор ругаю себя, что поверила ей и уехала.

Женщина замолчала, и в этом молчании Миша почувствовал всю силу ее горя. Ему хотелось поддержать ее, рассказать о своем намерении разоблачить Сенина. Но чтобы она сказала, если бы узнала, что он просто журналист, который врет ради горячего материала?

- Скажите, - спросил он, - ведь Сенин, наверняка, просил вас никому не рассказывать о том, что он был близок с вашей дочерью?

- Да, просил… – забеспокоилась женщина, – правда, просил, а я разболтала… - Она взглянула на Мишу испуганно. - Что же теперь будет? Вдруг он теперь денег на лечение не даст? Как же так? Но ведь вы ее друг, значит, вам можно было… - растерянно говорила женщина и в смятении глядела куда-то через Мишино плечо.

Миша обернулся.

Прямо на него шел Сенин.

Один, без охранников.

И Миша не придумывает ничего лучше – он начинает фотографировать Сенина и эту потерянную несчастную женщину, у которой на лице такое отчаяние, что Мише хочется провалиться сквозь землю, но он продолжает делать свою работу, свою чертовую проклятую работу.

Сенин был гораздо ниже Миши, и поэтому удар пришелся в подбородок. Миша больно прикусил язык, и явственно услышал, как лязгнули зубы. Он переложил фотоаппарат в левую руку, а в правую вложил всю свою ненависть, накопленную за несколько лет. Сенин отлетел к стене.

Женщина закричала.

На шум изо всех дверей посыпались медсестры, нянечки, санитарки, и среди всего этого галдящего возмущенного женского царства вышагивал по коридору пожилой очкастый доктор в халате с вышитыми на кармашке буквами и тростью, на которую он опирался, слегка прихрамывая.

- Тамара Петровна! - на весь коридор закричал доктор, - Тамара Петровна, вызывайте полицию!