Стеклянный ангел - Страница 13

- Мужчина тридцати пяти, сорока лет, – начал Решетников, – одет в куртку демисезонную, кожаную. Голова откинута назад.

Лопоухий участковый, старательно наклонившись очень низко, записывал, шевеля при этом губами.

- В радиусе двух метров обнаружена кепка, – продолжал Решетников.

- Похож на «маньяка с последней электрички» – сказал участковый, явно стараясь произвести впечатление на Жанну, - у нас в кабинете фоторобот висит.

- Ну, пока не будем спешить с выводами, - заметила Разумовская, – а то некоторые, - она многозначительно взглянула на Мишу, - могут преждевременно всполошить общественность. Думаю, гражданин Плетнев, вы уже закончили свою работу, и можете подождать в машине. Что зря мерзнуть?

Миша послушно пошел в сторону своей девятки, но когда Жанна Александровна повернулась к участковому, вернулся и тихонько встал у сосны, облокотившись на холодный шероховатый ствол.

- На шее следы, – сказал Решетников, - по-видимому удушение… Слышишь, Жанна, удушение веревкой, тонкий отчетливый след.

- Ладно, – сказал Разумовская, – будем думать, Семен. Потом, как вернемся… По отпечаткам посмотрим. Вполне, вполне возможно…

- В правой руке обнаружен… - снова наклонился над телом Решетников. – И вдруг позвал взволнованно. - Жанна, Жанна, иди сюда! Посмотри-ка! Неужели снова?

Разумовская быстро пошла к нему, старательный участковый слетел с пенька и рванул за ней, Миша неслышно подошел сзади.

Решетников разжал ладонь мужчины, и Миша, увидел, что в ней что-то блеснуло. Он вгляделся, вытянув шею – это была фигурка стеклянного ангела. Миша навел фотоаппарат и щелкнул.

- Что вы делаете? – вскрикнула Жанна Александровна, – я ведь вам сказала: ждите в машине! Семен, осторожно запаковать и убрать. Смотри, чтобы не разбился. Андрей Петрович, – обратилась она к участковому, - пожалуйста, дайте понятым подписаться под протоколом и отправьте их домой, а сами идите к свидетелю, тому, кто обнаружил убитого. Возьмите у него показания и потом возвращайтесь сюда. И не торопитесь, запишите все подробно. А вы, Плетнев, - она уничтожающе посмотрела на Мишу, - идите со мной!

Она быстро пошла к машине, Миша поплелся следом. Больше всего он боялся, что Разумовская прикажет ему уничтожить фотографии.

Она села на переднее сиденье и с силой захлопнула дверь, так, что бедная девятка задрожала. Миша не отважился сделать ей замечание, видел, что она сердита на него.

Но Жанна Александровна очень спокойно сказала:

- Бр-р-р, холодно как! Остался у вас еще кофе?

- Сейчас посмотрю, – настороженно ответил Миша. К счастью на дне термоса плескалось какое-то количество кофе, и Миша налил его в чистый пластиковый стаканчик. Жанна Александровна снова похвалила:

- Какой все-таки аромат и вкус.

И начала пить потихоньку, попутно дыша на пальцы.

- Зря я так легко оделась, - сказала она, – замерзла совсем. Чувствую - заболеваю, а ведь мне нельзя на больничный, столько работы.

Мише вдруг очень стало жаль ее. Такая хрупкая, красивая, ей бы сейчас спать в тепле, в объятиях любящего мужчины, а она трупы осматривает на собачьем холоде. Он взял ее руку, стал согревать в ладонях.

- Послушайте, Плетнев, - она мягко отняла руку, - вы свои фотографии как пересылаете в редакцию? Сейчас техника такая - не знаю, может быть, вы прямо из фотоаппарата своего на компьютер редакционный отправляете? Честно говоря, не сильна в этом, плохо разбираюсь во всех этих технических новинках.

- Нет, обычно я сам фотографии в редакцию отвожу, – ответил Миша, не понимая еще, к чему она клонит.

- Но вы ведь, наверное, звоните сначала шефу, сообщаете - стоящее дело или нет?

- Ну да, звоню. Говорю, что к чему, и пока еду с фотографиями, в редакции думают - ставить мой материал в эфир или нет?

- Ну так вот, Плетнев, сейчас вы позвоните и скажете, что ничего стоящего нет, что в эфир пускать этот материал не стоит, что ничего интересного - так, бомж без роду и племени. Скончался, допустим, от отравления алкоголем.

- Но… - начал Миша.

- Никаких но, Плетнев, – строго сказала Жанна Александровна, - или вы звоните, или я вас не только к своим выездам близко не подпущу, но и вообще сделаю так, что вы не сможете работать по профессии. Вы просто будете опальным журналистом.

Разумовская была очень решительно настроена. Миша не понимал еще, с чем это может быть связано, но интуитивно понимал, что перечить ей сейчас не стоит.

- Хорошо, – вздохнул он, – но учтите, я сделаю это не потому, что испугался, а исключительно потому, что вы мне нравитесь.

- Ну, вот и хорошо, - улыбнулась Разумовская, – я рада, что мы с вами договорились.

- И еще… - добавила она, и Миша напрягся, предвидя, что последует за этим «еще», – я хочу, чтобы вы уничтожили фотографии.

- Жанна Александровна… – робко попросил Миша.

- Плетнев, – голос Разумовской угрожающе зазвенел, – мы ведь договорились.

- Ну, хорошо, – обреченно сказал Миша и достал фотоаппарат. Вздохнул и нажал кнопку «удалить».

Жанна Александровна улыбнулась, поправила волосы.

- Вы, Плетнев, езжайте домой. Мы здесь надолго. Езжайте. Увидимся еще, я думаю, - она вздохнула, повела плечами, перевела дух, словно уговаривая себя, и открыв дверцу, снова вышла в холодное утро, оставив после себя легкий терпкий аромат духов, который Миша, откинувшись на сиденье и прикрыв глаза, вдохнул ошалело, удивляясь тем ощущениям, которые этот запах у него вызывал.

* * *

- Что действительно ничего стоящего? – Тарас Борисович был на взводе. - Надо же а, я надеялся… Разумовскую никогда по пустякам не отправляют, - он недоуменно пожимал плечами и мерил шагами небольшой редакционный кабинет. - Что-то здесь не так. Что-то не так… Ты уверен, что там не происходило ничего интересного? - в который раз переспрашивал он Мишу.